К войне невозможно привыкнуть, но можно научиться жить в условиях войны. Это каждый день доказывают те, кто остается на оккупированных территориях. Те, кто приспосабливаются к новым реалиям и стараются не падать духом. Они живут или выживают – всё зависит от настроя и отношения каждого отдельно взятого человека. Как изменилось их мировоззрение в условиях военного конфликта на Родине? О том, какие перемены в их мысли, мечты и планы внесла война, рассказывают жители Донецкой и Луганской областей. 

Не хлебом единым…

Из-за военных действий тем, кто остается на территории Донбасса, приходится еще усерднее, чем раньше, думать: как жить. Перебои с поставкой продуктов. Панический страх остаться без запасов продовольствия. Очереди за «гуманитаркой» (там, где ее привозят). Невозможность обналичить деньги. Это всего лишь часть проблем, которыми обеспокоены жители зоны АТО. Но есть и такие вопросы, которые в периоды затишья будто бы отходят на второй план. Однако на самом деле они волнуют людей не меньше, чем беды «насущные».

«Когда я слышу очередные взрывы, у меня разные мысли. Куда полетит в этот раз? Хоть бы не к нам, хоть бы никуда не попали и никто не умер. И еще у меня бывает такое, что я думаю, если вдруг прилетит и попадет в меня, чтоб не стать калекой, а сразу – моментальная смерть. Честно, даже не знаю, что лучше – быть калекой или умереть. Раньше таких мыслей не было. И самый популярный вопрос, когда стреляют: «Сколько можно?» (Марина, Донецкая область)

«Думаю, насколько близко звук, что слышу: выстрел или «прилёт» (когда снаряд не вылетел из орудия поблизости, а прилетел, выпущенный из орудия где-то в другом месте, то есть прилетел и взорвался). Ну и соответственно решаю, что делать дальше: продолжать заниматься своими делами или бежать в укрытие. Честно говоря, пару раз летом просыпался от того, что приснилось, будто рядом стреляют». (Игорь Владимирович, Донецкая область)

«Мне кажется, самое страшное – это когда летают самолеты. Ты не знаешь, куда бежать, где прятаться, куда и что они сбросят. Это просто невозможно, сердце сжимается, страх настолько поглощает, что тебе хочется исчезнуть, лишь бы всего этого не видеть и не слышать». (Анна, Луганская область)

Тем, кто пережил бомбежки и взрывы, сидел в подвалах, прячась от снарядов, будет очень сложно всё это забыть. Сейчас их постоянные спутники – депрессия, страх, отчаяние, разочарование и боязнь заглядывать в будущее. Психологическая реабилитация после войны, по мнению экспертов, может понадобиться около 6 млн. человек. Большая часть из них – именно жители зоны АТО.

Юрист Игорь Мельниченко считает: 

«Так как то, что происходит в Донбассе, имеет официальный статус антитеррористической операции, то и регулирование отношений осуществляется согласно Закону Украины «О борьбе с терроризмом». В частности, ст. 20 Закона предусматривает социальную реабилитацию лиц, пострадавших от террористических актов. Социальная реабилитация лиц, пострадавших от террористического акта, включает мероприятия по психологической, медицинской и профессиональной реабилитации, трудоустройству, предоставлению правовой помощи и предоставлению жилья».

«Я не хочу уезжать, потому что здесь моя родина, здесь я родилась и выросла. Тут мой дом, мои родные и близкие мне люди, тут могилы моих дедов и прадедов, тут мои друзья, тут моя жизнь, которая уже не будет такой, как раньше. Этот край меня вырастил и выучил, и я хочу работать и жить тут, почему мы должны куда-то переезжать, если нам нравится здесь? Везде хорошо, где нас нет. Возможно, безопасно было бы уехать, но мы столько тут уже пережили, с самого лета столько всего произошло, что уже ничего не страшно. Одним словом, мой дом здесь и никуда ехать я не хочу. Буду до последнего тут». (Марина, Донецкая область)

«Что держит? Здесь, скорее всего, на психологическом уровне. Дом. Привычная зона комфорта. Несмотря на такой каламбур. Война. Опасно. А дом – есть дом. Но что будет дальше – покажет время. Я отдаю себе отчет, что у меня ребенок. Ей нужно нормально жить, расти, развиваться, социально адаптироваться (а не сидеть неделями дома) и учиться. Система дистанционного обучения, отсутствие кружков, привычной жизни ни есть хорошо и нормально». (Татьяна, Донецкая область)

«Я часто думаю: как жить дальше? Столько разрушено, столько убито людей, искалечено судеб. Сможем ли мы все, как прежде, радоваться жизни? Зачем нужны все эти жертвы? Оставаться? Уехать? Но кому мы нужны, нас нигде никто не ждёт. Мне страшно от того, что теперь я не представляю будущего. От этих мыслей я еще больше впадаю в отчаяние, ведь я не вижу выхода из этой ситуации». (Анна, Луганская область)

Так размышляют многие жители Донбасса. Протянуть им руку помощи призывает психолог Людмила Петрановская. Она уверена: в такой ситуации максимально правильной будет забота о ближнем: 

«Защита и забота – это то, что помогает преодолеть людям травму. Чем больше людей сейчас справятся с травмой, тем здоровее будет украинское общество в целом.  Общественная задача сейчас максимально заботиться, поддерживать друг друга и тех, кому тяжело. Сейчас всем тяжело, но все равно у кого-то есть чуть больший ресурс, более благополучная ситуация. Мне кажется, Украине реально навязывают гражданскую войну. Этот раскол и ненависть в обществе. Единственное, что можно этому противопоставить – это всеобщая поддержка и понимание».

«Мне кажется, что в связи с военными действиями, люди стали немного жалостливее. Возможно, просто мне встречаются такие люди. Более сплоченные. В моральном плане, конечно, многие стали унывать, настроения нет, потому что никто не уверен в будущем и не знает, чего ожидать завтра. Не знаю, как мои знакомые, но лично мне стали роднее те, кто остался тут и никуда не уехал. Я боюсь, что они тоже уедут, и тогда будет одиноко и грустно». (Марина, Донецкая область)

«Недавно ехала в автобусе, зашла бабулька, попросила водителя подвезти ее просто так, без билета. Он не отказал. А у меня на душе тепло стало. Думаю, наверное, война так повлияла на людей, некоторых из них сделала более человечными. Хотя кое-кто стал жёстче, конечно. Не до лирики: выжить бы». (Анна, Луганская область)

«Если не считать того, что просто все, ну буквально, говорят 80 процентов времени про политику, то, наверное, могу сказать, что многие стали угрюмее (что, конечно, понятно). Но, например, в моей профессиональной среде много народу решило тряхнуть стариной или набраться нахальности и попробовать не только разглагольствовать, как всё плохо, но что-то сделать на благо себя и окружающих» (Игорь Владимирович – представитель творческой профессии (прим.авт.)

Берегите мир! Берегите детей…

Хуже всего, что затянувшаяся война надломила психику тысяч девчонок и мальчишек. Психолог Екатерина Вепро, пообщавшись  с такими ребятами, рассказывает: «Они видели обстрелы, жили в подвалах. Некоторые потеряли родственников. Самое страшное, говорят дети – это во время обстрела оказаться на улице и негде спрятаться. Мальчик из Авдеевки рассказывал, как они с мамой ходили вместе на работу, так как она боялась оставлять его дома. А на работе они сидели в бомбоубежище. И мальчик рассказывает, какое это было замечательное убежище – но на самом деле из уст маленьких детей это звучит жутко. Другой мальчик задавал один и тот же вопрос: чем мы заслужили войну и почему все это с нами происходит, почему гибнут люди, почему дети остаются без ручек и ножек? Он рассказывал о том, как жил спокойной жизнью, когда в дом пришла война. У него остались друзья в Донецке, и ребенок очень переживал за них».

У Татьяны из Донецкой области душа болит за маленькую дочь. Молодая женщина отмечает: «Детская психология – штука такая интересная. Кристине 4 года. Поэтому она многие вещи воспринимает как должное. Война, значит война (грустная улыбка). Но когда идут интенсивные боевые действия, я веду с ней беседы: 

1. Если мы идем по улице маму нужно очень внимательно слушать, быть начеку и если говорю –  «Пойдем быстрее, слишком бахает», нужно идти, не капризничать. Потому что очень опасно. Снаряд может сделать больно, больнее, чем упасть и поранить ногу, можно умереть. О смерти говорили. Но в ее осознании – это еще что-то далекое и не совсем понятное. 

2. Объясняла как вести себя, если вдруг «прилёт» (что нужно на землю ложиться, а мама/бабушка/дедушка прикроют ее собой). 

3. В квартире, когда слышим «прилёты», идем в безопасное место (в коридор). Об этом безопасном месте Кристина знает, сама туда идет, когда бахает часто (т.е. каждый день). Иногда с бабушкой ходит в подвал… я не ходила ни разу, не знаю почему». 

Психологи акцентируют: их значение в психологической реабилитации детей чрезвычайно важно. Но не меньшая ответственность лежит на самих родителях. Общая атмосфера в семье, настроение папы и мамы, их эмоциональная уравновешенность – залог успешного преодоления психологической травмы ребенка. 

Именно сейчас нужно постараться, чтобы эти травмы войны не затронули следующие поколения. Хотя, конечно, родителям справиться со своими чувствами в постоянной стрессовой ситуации непросто. Например, Татьяна признается: «Устала очень. Нервозно-боязное ощущение. Страх, злость (когда же успокоятся?), и большая тревога за родных… очень большая. Боюсь, что затянется надолго. Боюсь смерти родных. Боюсь разрушений. Боюсь нестабильности. В общем, сумбур одних страхов и переживаний. Тяжело». 

«Всё будет в конце концов хорошо». Послесловие

 «Поменялось отношение к жизни, поменялись мечты и планы. Потому что поменялись обстоятельства и события. Сейчас ценишь самое элементарное, что раньше казалось обыденным. Даже те вещи, которые тебя раздражали полгода назад, сейчас радуют, потому что тогда был мир и покой, только никто этого не ценил. Даже сам факт, что ты идешь в магазин, среди людей, уже радует. Радуешься, что качает вода, есть свет, тепло и светло в квартире, есть, чем позавтракать и поужинать, есть крыша над головой, есть люди, которым ты можешь позвонить или прийти к ним в гости, которые тебя любят и ждут. Наверное, все бы отдала за то, чтобы вернуть время назад и был мир. Раньше никто и подумать не мог, что в стране будет происходить такое». (Марина, Донецкая область)

Тем не менее, и в такой ситуации те, кого называют «жители зоны АТО», стараются не унывать, а жить дальше. Например, Марина переехала в город своего студенчества, хотя его регулярно обстреливают. Здесь тоже небезопасно, но девушка нашла работу и старается радоваться жизни: 

«Как не упасть духом... Конечно, сложно. Особенно, когда каждый день похож на предыдущий, когда ты не знаешь, что будет дальше. Лично меня отвлекает работа. Пусть за нее не всегда платят, но всё равно, когда ты ощущаешь, что кому-то нужен, ты приносишь пользу, чем-то занят, ты общаешься с людьми, жить веселее. Ну и конечно, нельзя полностью настраивать себя на негатив, нужно верить, что все наладится, без веры нельзя. В церковь иногда ходить, просто отдыхать там душой, благодарить, что все живы и здоровы. А если посмотреть, как действительно пострадали люди, калеками стали, то у нас еще всё отлично. У меня тоже бывает, когда пропадает настроение, но я стараюсь отвлечь себя вышиванием, друзьям пишу, как они, тогда как-то веселее, фильмы всякие интересные отвлекающие смотрю». (Марина, Донецкая область).

А в семье Игоря Владимировича недавно произошло радостное событие: жена подарила ему второго сынишку: «Если честно, мы не планировали второго ребенка. Но раз Бог дал такое чудо, как малыш, то не нам от него отказываться. Слишком много людей сейчас годами стараются завести ребенка и ничего не получается…Наверное, я стал большим фаталистом, а в остальном я по-прежнему остался «бешеным оптимистом», не могу с собой ничего сделать, верю, что всё будет в конце концов хорошо». (Игорь Владимирович, Донецкая область)